Анекдоты про холодильник стр. 17

Про марганцовку (не путать с зеленкой!).История со слов моего
приятеля. Любим мы с женой грибы (поесть), просто фанаты какие-то
(может, чего в организме не хвата?). Одна проблема - слабо
разбираемся (молодые ишо, а дедушек-бабушек, чтоб подсказали,
под боком нет). Знаем, конечно, кое-что, ну там опята, белые,
подберезовики... Выбрались как-то в лес, грибов - мульен и ни
одного знакомого. Бродили, бродили, пока на одной симпатичной
лесной опушке не натoлкнулись на целую россыпь замечательно
красивых грибочков (прям как на картинке). Стоим, мнемся, брать -
не брать? Вспоминаем приметы съедобных грибов. Значит так,
1)шкурка со шляпки должна легко сдираться - сдирается замечательно,
2)мякоть должна быть приятного мучного привкуса без горечи -
пожевали, выплюнули - нормально вроде. Принимаем решение - берем,
дома разберемся. Набрали ведра два. Дома жене задание: хорошенько
проварить, затем протушить со сметаной. Я же тем временем, удобно
устроившись на диване, листаю пухлую энциклопедию грибника. Нахожу
описание чего-то похожего на то, что насобирали - грядовка
кремовая называется (ну процентов на 85 совпадают приметы),
подхожу к жене, показываю:
- Вот, видишь - то что надо, хорошо что взяли.
Попробовали по хорошей ложке еще недотушенных грибов -
вкуснотиииииищааа! Снова ложусь на диванчик долистывать свою
книжицу. Дохожу до раздела ядовитых грибов и, к своему ужасу,
наталкиваюсь на новое похожее на наш улов описание - смертельно
ядовитый гриб грядовка беловато-кремовая (приметы совпадают
процентов на 95). В лицо дохнуло холодным дыханием костлявой
(которая с косой). Липкий холодок пополз между лопаток по
направлению куда-то к ягодицам. Бегу на кухню, крича на ходу жене:
- Все бросай! Мы отравились! Возможно насмерть!Срочно все вырвать!
Ну, мужику оно как-то проще и привычнее: два пальца в глотку
и все дела. А жена ну никак, полчаса мучилась - ничего не выходит.
Развел литровую банку марганцовки, заставил выпить почти всю,
только тогда простругалась. На всякий пожарный еще и по клизьме
бахнули. Отдышались, успокоились немного, сидим, настороженно
прислушиваемся к внутренним ощущениям.
Приходит сосед (навеселе):
- Че это вы такие-никакие, как с креста снятые?
Рассказали. Он, типа, щас разберемся, чего это вы там нахавались.
И на кухню. Мы за ним. Смотрим - пристроился к сковородке
и весело так рубает наши поганки.
- Эх вы, придурки, это ж самый что нинаесть лучший съедобный гриб,
я их у бабки в деревне мешками ел.
Посмеялись, достали из холодильника бутылочку винца, дружно
прикончили целую сковороду. Через некоторое время, когда сосед
уже ушел, сидим, прикалываемся друг над другом. Вдруг звонок
в дверь. Открываем - на пороге жена соседа:
- Ребята, у вас нет чего-нибудь слабительного или марганцовки,
мой идиот чего-то нажрался, лежит весь зеленый и стонет.
Мы дико переглядываемся и с воплями:
- У нас совсем мало осталось, самим надо,- дружно бросаемся
в уборную.

Есть у меня друган, Мачей, поляк. Здоровый такой детина, 185 см, 100 кг,
качается, в хоккей в защите играет, все такое. В ту субботу он мне помогал
в новый дом переезжать, мебель прямо на себе носил. Еще с нами Валера был,
он в нападении играет, тоже немаленький, но Мачей, пожалуй побольше будет.
Закончили переезд, я им выдал устную благодарность, отвез домой к Мачею.
Посидели, поболтали, посмотрели его журналы "Железный мужчина",
в которых все больше женщины с большими грудями. Совсем я уж собрался
уходить, а Мачей и говорит: хотите, мол, ребята, буженины? Мол, всем
хорошая буженина, а он ее есть не может - последний день Великого поста
или что там у них, католиков, перед Пасхой. А на выходные он домой уезжает,
так что пропадет добро. Ну мы с Валерой: какой разговор, поможем!
Я настрогал таких аккуратных ломтиков, Валера вообще вприкуску уминает.
Хлеб тоже достали, помидорчик, хренку оказалось в холодильнике. Мачей
бедный сидит, смотрит на мясо, не отрываясь, аж скулы сводит. Вкусно,
спрашивает? Ага, говорим, вкусно. Оказалось он два дня не ел, с четверга.
Католики они такие, увлекаются оккультом, блюдут традиции, все такое.
Как только мебель мужик двигал, не пойму. Мы доели по-первому бутерброду,
пошли по-второму, не пропадать же добру. Мачей с ноги на ногу переминается,
на буженину смотрит, слюни текут, в глазах нездоровый блеск. Может,
говорит, и мне ломтик? А то, говорит, сейчас от голода двинусь. Конечно,
говорю, и ломтик, и два, кушай на здоровье. Мы, говорю, никому не расскажем.
Мачей пальцем в потолок тыкает: рассказывай, не рассказывай, ЕГО, говорит,
не проведешь. В общем, серьезно к делу подходит. Я же говорю, поляки они
хуже итальянцев в этом смысле. Хорошо, говорю, не ешь, нам-то что.
А Валера уже и огурчик солененький в холодильнике нашел и нарезает.
Положил на бутерброд и как хрустнет им, огурчиком. Тут у Мачея все
тормозные системы, воспитанные годами катехизиса, полетели, схватил нож,
не фиг, говорит, нет таких правил, чтобы у оголодавшего человека на глазах
пожирали его же буженину, да еще с огурчиком. Приладился к буженине,
ножом ломоть наметил, только собрался резать, ШАРАХ! над нами перегорает
лампочка. Мачей-бедняга нож бросил, крестным знамением себя осенил, глаза
к потолку немытому возвел и что-то шепчет про то, что, спасибо, мол, что
не дал в грех впасть. Мы с Валерой, ясное дело, на полу.

Вот, собственно, и вся история, можно было бы на этом и закончить, но вот
что случилось дальше. Позвонила его польская мама, он ей рассказал о своем
испытании, а она и говорит: дурачок ты, говорит, Мачей, кушать вчера было
нельзя, а сегодня уже можно. Как он жрал!...