Клейкое тесто, начиненное давленой картошкой, застревало в горле. Нацепив на вилку очередной липкий комок, называемый вкусным словом «вареники», я с отвращением взглянул на существо сидевшее напротив. Узенький неандертальский лобик, покрытый мелкими шершавыми прыщиками, пористая кожа носика, и пышно начесанные, выкрашенные в ядовито-рыжий цвет волосики – не вызывали во мне никакой симпатии.
«Боже мой… - с тоской думал я,- скоро эта женщина станет моей женой, у нас родится ребёнок и я буду всю жизнь питаться варениками с картошкой, любоваться на эти прыщики, старательно замазанные пудрой…»
Торопливо плеснув себе в рюмку водки, я махом выпил.
-Женечка, милый, ты слишком много пьёшь, так нельзя! Скоро папа придёт, а ты уже не трезвый. Давай-ка я тебе ещё вареников в тарелочку подложу, я же вижу как ты их любишь… – низким хрипловатым голосом заворковала моя невеста и плюхнула мне в тарелку ещё с десяток кусков разваренного теста…
* * *
Собственно говоря, этот голос с хрипотцой и привёл меня к такому финалу. Или нет, скорее здесь виноваты упавшие на пол и разбившиеся очки… А может так произошло из-за моего слабого характера и пристрастия к алкогольным напиткам… Впрочем, какая разница из-за чего?
В тот роковой день я умудрился разбить свои очки с диоптриями на минус шесть, но это не послужило поводом для отмены дружеской попойки, куда должны были быть приглашены девушки с дружественного факультета – филфака. Специально к этому событию, я выучил несколько стишков никому не известных поэтов, собираясь их декламировать, а на вопрос об авторстве молча улыбаться в ответ. На барышень, чьей профессией было изучение поэзии, это чаще всего, действовало безотказно. При моей застенчивости и робости в обращении с женщинами это был единственный трюк в моём арсенале.
Тогда казалось, что всё складывалось как нельзя лучше. Прекрасная незнакомка с белым пятном лица в обрамлении копны рыжих волос, с необычайно cекcуальным голосом поддалась моему очарованию почти мгновенно. Потом было безумство cекcа, с алкогольными провалами в памяти, и жуткое похмельное утро. Я навсегда возненавидел Ахматову, когда услышал её стихи в исполнении особы, чьи густо-волосатые ноги лежали поперёк моей груди. «Впрочем, волосатые ноги, это мелочи…» - философски подумал я тогда. Приняв изрядную долю алкоголя для храбрости, вновь предался разврату, стараясь не обращать внимания на вызывающе чёрные непрокрашенные корни волос и затейливую мозаику прыщей.
И вот итог – я намертво скован узами Гименея, имею невесту на третьем месяце беременности, давлюсь варениками и жду прихода будущего тестя, которого, до сей поры, не имел счастья видеть…
* * *
Звоном погребального колокола звякнул дверной звонок, но, вместо страшного волосатого тестя, в комнату впорхнуло эфемерное ангелоподобное создание в вызывающей мини-юбке.
- Дорогооой… – ангел чмокнул меня в щёчку и обиженно надул щёчки:
- Ты же сказал, что только на минутку заскочишь к своей однокласснице, а сам тут уже полчаса сидишь, пельмени кушаешь… Ты же знаешь, что в моём положении нельзя волноваться!
Незнакомая девушка погладила себя по выпуклому животику и пристроилась ко мне на колени.
Неловкая пауза прервалась хриплым визгом, и тяжелая чайная кружка, с треском круша стекла и оправу, врезалась в мои очки. Острые когти полоснули лицо. Влекомый незнакомкой я выскочил следом за ней в дверь и пришёл в себя только на улице, среди истерично хохочущих друзей:
- Жека! Чтоб тебя от женитьбы избавить, пришлось артистку нанять. Сам бы ты никогда не решился со своей мымрой порвать! С тебя причитается!
Удафф (с)
|
☰ меню
